«САША – «НЕ БУДИ»

Дело по обвинению Александра Неупокоева, имевшего кличку «Саша - не буди», мне передали от следователя Ермолаевой. Девушка этому обстоятельству радовалась, как дитя. Рецидивист изводил ее: паясничал на допросах, отказывался подписывать документы.

По какой причине начальство решило пойти навстречу бесконечным ходатайствам обвиняемого о замене следователя, было неизвестно. Но факт оставался фактом: дело о разбойном нападении у следователя Ермолаевой забрали и передали мне.

Кто такой «Саша – не буди», рассказывать было не нужно. Каждый раз, когда совершалось разбойное нападение на квартиру или частный дом, опера в первую очередь проверяли на причастность именно его. Это была своего рода преступная специализация Неупокоева. Особенно его привлекали квартиры, где проживали зажиточные женщины с малолетними детьми.

Проникнув в жилище, Неупокоев перво-наперво хватал ребенка и только после этого начинал диктовать свои условия. Напуганная мать тут же отдавала все, что было ценного: Неупокоев наставлял на шею ребенка нож и угрожал, что перережет тому горло. Особая гнусность преступлений как раз и состояла в выборе жертв: он никогда не нападал, не убедившись – женщина проживает одна, без мужа.

И в этот раз он не изменил правилу. Воспользовавшись беспечностью женщины, обманом проник в квартиру. Выхватил отвертку и приставил ее к голове сына предпринимательницы. Затем потребовал деньги. Женщина без лишних слов отдала всю свою дневную выручку, а затем сложила в большую клетчатую сумку две норковые шубы.

Неупокоева задержали на следующий день в привокзальном кафе. Потерпевшая опознала его, после чего «Саша-не буди» отправился прямиком на нары. Впрочем, дело оказалось не таким уж и простым. Неожиданно бандит заявил, что ранее был знаком с потерпевшей и даже одалживал ей крупную сумму денег. Именно ту, которую он впоследствии и забрал. А шубы и нож? Ухмыльнувшись, бандит заявил, что их вообще не было. Фантазии потерпевшей, не более того.

Допросить мальчика не представлялось возможным: что может рассказать трехлетний малыш? На очной ставке Неупокоев стоял на своем: забрал деньги силой, потому что потерпевшая не хотела отдавать долг. Такие противоречия на юридическом языке назывались неразрешимыми. Это означало, что вместо статьи за разбойное нападение Неупокоеву грозила статья за самоуправство. Наказание за которое предусмотрено смехотворное.

При первой же встрече Неупокоев принялся за свое. Настороженно зыркнув глазами в мою сторону, протянул:

- Ну, еще одну прислали на мою голову! Я следователя ждал, а тут опять пришла… девчонка с косичками.

Я отметила, что Неупокоев был одет вопреки правил ам СИЗО. Новый джинсовый костюм, дорогие кроссовки. Это говорило о том, что на тюремной иерархической лестнице он находился отнюдь на нижних ступеньках. Его можно было бы даже назвать привлекательным мужчиной, если бы не татуировки, покрывавшие не только руки, но и лицо. На веках у Неупокоева была выведена надпись - «не буди». За что в свое время он и получил свою кличку.

Не то, что работать – разговаривать с Неупокоевым было практически невозможно. Он перебивал, переспрашивал, давал собственные комментарии на все, что ему говорилось. Однако я упрямо гнула свою линию. Судя по всему, следователь Ермолаева в самого начала допустила ошибку в тактике допроса. Не сумев вывести меня из душевного равновесия, он заметно занервничал.

На секунду потеряв бдительность, я отвела глаза в сторону. В этот же момент услышала шорох. Когда оглянулась - Неупокоев с перекошенным от ярости лицом уже в прыжке летел в мою сторону, выставив перед собой скрюченные пальцы.

Испугаться я не успела. Конвой среагировал мгновенно. Каким образом сотрудник изолятора понял, что происходит в следственном кабинете, непонятно. Однако бравый прапорщик успел перехватить Неупокоева прямо в полете. На бандита тут же надели наручники, для надежности приковав одним из «браслетов» к ножке прикрепленного к полу табурета.

Я продолжила допрос. Поначалу конвоир ни за что не хотел оставлять меня один на один с обвиняемым. Сговорились на том, что он оставит открытой в коридор двери. К концу второго часа нашего общения «Сашка-не буди» все-таки стал проявлять признаки адекватности. Ознакомился с постановлением о назначении экспертизы, расписался в протоколе. Конечно, можно было плюнуть на все и зафиксировать факт отказа от подписи документально. Однако делать этого не хотелось.

Ясен пень, потом Неупокоев станет орать на суде, что никаких документов в глаза не видел. Зачем заставлять судью испытывать ненужные сомнения? К концу следствия, у нас сложились уже вполне нормальные рабочие отношения. «Саша-не буди» вел себя корректно, попыток нападения больше не предпринимал.

Впрочем, имелось одно «но»: обвиняемый приноровился после каждого следственного действия строчить жалобы. То его, якобы, избивали прямо в следственном кабинете СИЗО, то следователь оказывала моральное давление, заставляя признаться в том, что он не совершал. Дошло до того, что приходилось отписываться по нескольку раз в неделю.

Разумеется, прокурорские понимали, что бандит пытается вывести меня из равновесия. Однако сделать ничего не могли: порядок рассмотрения жалоб существовал для всех один – и для законопослушных граждан и для тех, кто этот закон нарушает. Заявления Неупокоева они читали вслух, как роман.

Фантазия зека была неиссякаема: «Следователь принесла бутылку водки и пыталась споить прямо в кабинете», «Принесла пачку крепких сигарет – вероятно для того, чтобы я, выкурив их, перестал соображать». Однако настоящим перлом стал захватывающий рассказ о том, как Неупокоева вывезли в лес и привязали к березе. После чего, под угрозой табельного оружия следователь Двоеданова пыталась заставить подписать признание. Всего подобных «шедевров» было отправлено в прокуратуру ровным счетом двадцать четыре.

Неупокоев посмеивался и заявлял, что это способ защиты. Судья, изучив дело, вынес приговор – 3 года лишения свободы. Принцип неразрешимых противоречий сделал свое дело – бандита осудили за самоуправство.

Спустя три года мы столкнулись с Неупокоевым лицом к лицу на городском рынке. Сашка был одет в дорогую кожаную куртку, лицо прикрывали темные очки. Неожиданно он взял меня за руку и поцеловал ее.

- Здравствуйте, Александра Николаевна! Я освободился!

- Здравствуй, тёзка! Чем думаешь дальше заниматься?

Со стороны это выглядело, будто встретились двое друзей или даже родственников.

- Бизнесом. Да вот еще надумал жениться. Кстати, хочу посоветоваться: теща принимает в штыки. Уголовником называет. Что сделать, чтобы старая ведьма угомонилась? Чем я ей не понравился? Что у меня, на лбу написано, что я уголовник?

Я не смогла сдержать улыбки:

- Не на лбу, Саша. На веках.

Неупокоев тоже рассмеялся:

- Специально теперь очки ношу, не снимая. Думал, не заметно.

Поверить в благостные планы Неупокоева было сложно. Практика показала – бывших уголовников не бывает. Почти. Принимая во внимание характер «Саши – не буди», с трудом верилось, что из него может получиться добропорядочный семьянин. Так и оказалось. В одно из дежурств поступило заявление о совершении очередного разбойного нападения. Преступник напал с ножом на бабушку с внучкой.

Старушка сняла с себя золотые серьги, кольца и отдала грабителю. Тот моментально скрылся. Перво-наперво потерпевшая вызвала «Скорую», врачи оказали помощь ребенку: от испуга девочка впала в шок. В милицию женщина позвонил спустя час. Тем не менее, результат не заставил себя долго ждать. Опера притащили в кабинет … Неупокоева. В присутствии понятых изъяли похищенное. Сашка хмуро смотрел из-под бровей:

- Что, Александра Николаевна, триумф? Сашка Неупокоев опять попался!

- Честно говоря, совсем о другом подумала. У кого-то есть семейный адвокат, доктор. А у тебя – семейный следователь. Такое впечатление - знал заранее, в какой день свои безобразия творить, чтобы в мое дежурство попасть.

Следствие провели быстро. Неупокоев больше не занимался сочинительством жалоб. Просто нанял толкового адвоката, к советам которого внимательно прислушивался. Он вообще как-то сник, изменился. Я знала, что невеста его бросила, едва снова попал на нары. На это раз от суда уголовник снисхождения не дождался - восемь лет строгого режима, как с куста.

Как-то раз пришлось по служебным делам отправиться на зону. Поинтересовалась, как сидится бывшему подопечному. Опер тут же связался со спецчастью и буквально через пару минут Неупокоев собственной персоной предстал перед моим взором.

Конечно, он сильно удивился. Потом принялся рассказывать новости: в заключении не работает, получает посылки от матери и друзей. Потом засуетился, отпросился у опера выйти. Когда вернулся, в руках держал резную шкатулку. Из тех, которые обычно делаются на зонах в качестве сувениров. Торжественно вручил.

Таким он и запомнился – жалкий, суетливый и навсегда потерянный для жизни. Человек, рожденный матерью для того, чтобы любить и быть любимым. Радовать родителей и самому радоваться успехам собственных детей. Вместо этого «Саша – не буди» лучшие годы провел в тюремных камерах, автозаках и пересылках. Это был его выбор. Но у меня сложилось впечатление, что он уже и сам был этому не рад.

г. Шадринск, 2008 год